Когда я предложила поговорить о театре, вы ответили, что сейчас вам нечего

о театре сказать. Почему? Вы, например, в «Пластилине» играете.

– Это единственный спектакль, в котором я работаю, но о нем уже много

сказано. Я взяла в театре отпуск на год. Сейчас очень плотно снимаюсь. Но я

могу говорить о театре как зритель. И иногда мне что-то нравится.

– А что нравится?

– Последнее, что я видела, – это премьера «Мещан» во МХАТе в постановке

Серебренникова. Нам с Андреем (муж актер Андрей Кузичев.– Ред.) очень

понравился этот спектакль. Он очень глубокий, подлинно «мхатовский». На мой

взгляд, Кирилл Серебренников – талантливый человек. Так получается, что я

вижу все его спектакли. И я вижу, как он становится очень взрослым

режиссером. «Пластилин» – это его первый спектакль, и он, как мне кажется,

какой-то феерический. Лучший из всего, что он сделал. Поэтому – взрывной, а

в «Мещанах» взрыва нет. Но есть шаг в глубину, на мой взгляд, очень

серьезный. Я так подробно говорю, потому что я знаю Кирилла Серебренникова

и я знаю его творчество. Так подробно про других режиссеров я не смогу

сказать. Очень люблю спектакль «Двенадцатая ночь» Деклана Доннеллана, мне

понравился спектакль Евгения Гришковца во МХАТе – «Осада».

– В одном из интервью вы как-то сказали, что встреча с Кириллом

Серебренниковым очень многое изменила в вашей судьбе.

– По крайней мере я считаю, что он один из первых и лучших молодых

режиссеров. Он же молодой, хотя он и противится этому. Мне нравится его

творчество, я понимаю его язык. Я бы очень хотела работать с Кирой. Я

должна была работать в спектакле «И.О.», но не получилось по срокам. Граня

(Агриппина Стеклова. – Ред.) прекрасно работает в этом спектакле. И вообще,

я считаю, что все, что ни делается, делается к лучшему…

– А вы верите в удачу?

– Мне кажется, каждому – свое. У кого-то удача, у кого-то терпение и труд.

Хотя на самом деле я верю в терпение и труд. Без удачи невозможно, но удача

эфемерна. Я какое-то время боялась будущего. Вот кино отснято, а что

дальше? Страх, что не будет следующего, какое-то время присутствует. Потом

понимаешь, что все это ерунда. Нет работы через месяц, будет через два. Не

надо никуда торопиться. И не надо сниматься в ерунде.

– Сейчас вы сделали выбор в пользу кино, и чем этот выбор обусловлен? В

кино более интересные предложения? 

– Я не знаю, какие предложения в театре. Я действительно в этом году в него

не заходила. Я отдала предпочтение кино, потому что там очень много

интересных проектов, от них нельзя отказываться. Театр меня отпустил очень

спокойно. Мне кажется, что в кино я как рыба в воде.

– Путь в кино был не простым? 

– Я начала сниматься три года назад. До этого я закончила ГИТИС, работала в

театре, и все это время хотела сниматься в кино. Было такое сумасшедшее

лето, когда я ходила на пробы каждый день. Я, например, очень долго

пробовалась в «Страну глухих» Тодоровского на чулпановскую роль. Утверждена

была Хаматова, и, конечно, я переживала, но это было так давно, сейчас меня

это уже не волнует.

– В кино вы нашли своего режиссера?

– Ой, я не знаю. В кино, как мне кажется, вообще легче дышать. Здесь больше

интересных проектов, больше режиссеров. Мне повезло очень сильно. Со всеми

режиссерами, с которыми я встречалась, я бы с радостью работала во второй

раз. Могу сказать, что Вадим Юсупович Абдрашитов – мой кумир. Я снималась у

него в «Магнитных бурях», это моя последняя работа. Абдрашитов привязывает

к себе актеров на всю жизнь.

– В кино вы всегда очень разная. Как так получается?

– Просто мне предлагают очень разные роли. Я снялась в первом фильме –

«Башмачник», и еще до его выхода на экраны начала сниматься в

«Антикиллере». «Антикиллер» еще не вышел на экраны, а я уже снималась у

Месхиева. Потом – в «Гололеде». Режиссеры не знали, как я выгляжу в

предыдущей картине. Например, в «Башмачнике» я была очень красивая. Но это

совершенно не значит, что это мое амплуа и что я хочу сниматься в таких

ролях. У Вадима Юсуповича я была уже другая. Он поверил и понял, что я могу

быть не накрашенной, естественной, как будто бы родом из маленького

городка, это было здорово. А скоро должен выйти фильм про войну, я его уже

видела, и там мой облик опять изменен. Я там некрасивая, жесткая, лицо

неприятное. И это мне опять нравится. Я люблю, когда человек ничем не

прикрыт.

– А есть какая-то актерская мечта? Может быть, сыграть какую-то конкретную

роль? 

– Я хотела бы сыграть такую роль, как сыграла Джессика Ландж в фильме

«Френсис». Такой силы и такого масштаба.

– А ваши близкие люди – они в основном одной с вами профессии, что

называется, одной крови?

– В основном да. Как-то так складывается. Наш лучший друг с Андреем – это

Борис Хлебников, который снял «Коктебель» с Попогребским. Подружившись с

Хлебниковым, я не думала, что каждый день мы будем обсуждать российский

кинематограф. Так получилось, что все мои друзья как-то связаны с кино или

театром. Но есть и такие, которые не связаны. Две мои близкие подруги не

имеют никакого отношения ни к кино, ни к театру. Это радостно. Но мне проще

общаться с людьми, с которыми я работаю. Общаться, жить…

– Людям одной профессии комфортно в семье?

– Конечно, комфортно. Есть о чем поговорить. Мы много что обсуждаем друг с

другом. Мы помогаем друг другу. Я прихожу, рассказываю про свои роли. И

когда рассказываю, передо мной человек, который меня понимает.А еще мы с

Андреем любим путешествовать. Это открывает новый мир. Другую жизнь.

Хочется иногда уехать из Москвы, чтобы было радостно, спокойно. Вот

уезжаешь, а потом возвращаешься. Москва – это мой город. Мне он кажется

красивым. Я его люблю, как своего родственника. Он мне родной. Он может

быть каким угодно, но он мой. Я его знаю очень хорошо, я живу по его

законам. Хотя я много где хотела бы жить. Иногда я хотела бы жить далеко, в

какой-нибудь колумбийской деревне.

– Хочется созидать вдали от суеты? 

– Хочется, да. Только что созидать – вот в чем вопрос. И для того, чтобы

созидать вдали от суеты, нужны очень большие деньги и свобода. Она,

наверное, приходит, когда что-то достигнуто. И хочется оторваться от

привычного. Хотя, с одной стороны, хочется, а с другой – понимаешь, что еще

многое можно сделать в профессии. А иногда думаешь, а ну ее на фиг, эту

профессию, для чего она нужна? Но это все периодами.

– А не было предложений с телевидения вести какую-нибудь передачу?

– Были. Несколько предложений. Но у меня очень сложные отношения с

телевидением. Я к нему с опаской отношусь. Нельзя сказать – не люблю. Но

как-то побаиваюсь. Это страшная машина. У меня было одно предложение –

вести программу на «Культуре» про наше короткометражное кино. Но все это

куда-то кануло. Серьезную программу я бы с удовольствием вела, а

какой-нибудь «Гурман» не стала.